Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин

– Товарищ капитан, немцы!!!

Дальнейшие события не заняли и минуты.

Любитель подглядывать за писающими девушками дернулся вперед, вскинув карабин. Выстрел! В ответ трижды хлопнул пистолет – какой именно, начавший работать диверсант по звуку не определил, но определенно не ТТ или «Наган». Ближайший к его лежке гитлеровец в последний момент все-таки заметил боковым зрением движение, начав разворачиваться в сторону опасности, но не успел. Отбив локтем винтовку, Трофимов опрокинул противника, нанося удар ножом. Тело под ним коротко выгнулось дугой, тут же расслабляясь. Готов. Не глядя убрав клинок в ножны – наплевать, что лезвие покрыто липкой кровью, сейчас не до того, – вскинул автомат. Все, «Тихая» часть операции завершилась, не начавшись. Теперь можно и нужно шуметь, желательно побыстрее и поприцельнее.

Несколько раз бабахнули винтовки, перекрывая ответные хлопки пистолета, ударил короткой очередью пулемет. Неподалеку бухнул разрыв гранаты. Ну и чего его ребята телятся?! Знают же, что пулеметчика нужно валить в первую очередь! Краем сознания отметив, что немец, с которого все и началось, завалился навзничь, младлей перекатом сменил позицию, оказавшись за спиной двух ломанувшихся вперед пехотинцев. А вот это, извините, хрен вам! Приказа такого не было, в атаку идти…

Рывком выбросив тело в позицию для стрельбы с колена, Трофимов дал короткую очередь в правого фашиста. Сместив ствол на пару сантиметров, отработал по второму. Тоже спекся, можно и не проверять. В стороне бабахнула ручная граната, парой секунд спустя – вторая. Все, с пулеметом покончено, поскольку взрыв родной «эфки» он ни с чем не перепутает. Секунд десять за спиной еще тарахтели автоматные выстрелы и глухие шлепки оснащенных БраМитами наганов, затем все стихло. Вот и ладненько, вот и справились. Ну, а коль справились, пора и со спасенными познакомиться.

Уже подходя к потрепанным пулями зарослям на краю неглубокого оврага, младший лейтенант Андрей Трофимов неожиданно осознал, что за мысль подсознательно не давала ему покоя. Если группа насчитывала восемь вооруженных бойцов, то отчего они не приняли никакого участия в коротком бое?! Что за?!. Ладно, сейчас разберемся…

Покачав ближайшей веткой, диверсант крикнул:

– Эй, славяне, не стреляйте! Свои мы! Я выгляну?

– Валяй, только медленно. И назовись.

– Младший лейтенант Трофимов, командир отряда специального назначения Особой группы НКВД, – раздвинув ветви и профессионально отметив направленный на него ствол немецкого карабина, сообщил Андрей. Держащий оружие в руках человек был облачен в такой же, что он минутой назад видел на девушке, комбинезон. – А вы?

– Лейтенант государственной безопасности Батищев, – буркнул тот, опуская оружие. – По нашу душу прибыли, правильно понимаю? Совпадает фамилия?

– Так точно, – расслабился младлей, подавая незаметный сигнал страхующему его бойцу. – Совпадает.

– Значит, вышел товарищ генерал-майор к нашим, коль вы здесь, – устало усмехнулся собеседник, заметно успокаиваясь. То, что при этом он не назвал фамилии Макарова, диверсант истолковал верно: проверялся, понятно. – Фрицев всех положили?

– Кого? А, понял, это вы так фашистов зовете. Да, всех.

– Вот и хорошо. Слушай, младшой, раненая у меня, перевязать нужно. Индпакет есть? И своим скажи, сейчас еще двое прибегут, в такой же одежке, вон оттуда примерно. Пусть не стреляют.

– Понял, сейчас, – младлей жестом подозвал Порошина:

– Витька, все слышал? Дуй на ту сторону, встречай наших. Только тихо. Остальные пусть немцев законтролят и оружие с боеприпасами соберут, пригодится. Давай, мухой.

Андрей спустился в овраг и вытащил из кармана перевязочный пакет. Надорвав герметичную упаковку, обратился к особисту:

– Тарщ лейтенант, поможете? Прежде чем повязку накладывать, нужно бы рану осмотреть.

– Помогу, – Батищев аккуратно уложил Ирину на землю, склонившись над так и не пришедшей в сознание девушкой. Осторожно ощупал пробитое пулей плечо… и внезапно понял, что просто не знает, что делать дальше. Была б это обычная гимнастерка – понятно: поддеть рукав лезвием ножа, разрезать и туго перевязать, убедившись, что не задета кость. Вот только на одном из привалов Леха по секрету показал, что ткань иновременного комбинезона ножу не шибко-то и поддается. Да и жалко такую ценную вещь портить, когда до столицы доберутся, поди, сдать придется, для дальнейшего изучения, так сказать. Значит, хошь не хошь, нужно расстегнуть.

Припомнив короткий инструктаж, Иван Михайлович, стараясь как можно меньше тревожить раненую, снял с нее разгрузку-бронежилет и коснулся магнитной полоски на груди, проведя пальцем вниз, в аккурат между девичьих грудей. Стыдно, понятно, но что поделать? Помощь-то оказать нужно, вон сколько крови натекло, даже рукав потемнел, хоть и говорили, что ткань вроде как водонепроницаемая. Верх комбеза послушно распался надвое. При помощи диверсанта освобождая пробитую пулей руку, Батищев встретился с младлеем взглядом. Дернул щекой:

– Слушай, младшой. Не знаю, что до тебя конкретно доводили, но вопросов мне не задавай, ответить или не смогу, или права не имею. Звать-то тебя как?

– Андреем.

– Ну, а меня, стало быть, Иваном Михайловичем кличут. Вот и познакомились. Приподними девчонку, ага, вот так в самый раз, так и держи. Все, снял, – особист осмотрел рану, осторожно касаясь кончиками пальцев липкой от крови кожи. – Похоже, повезло – сквозная и кость не перебило. Бинт давай.

Наложив на входное и выходное отверстие марлевые подушечки, Батищев достаточно сноровисто начал накладывать туры бинта, стараясь, как учили на курсах первой помощи, не пережать руку. Поймав на себе очередной исполненный невысказанного вопроса взгляд, тяжело вздохнул:

– Вот что, лейтенант. То, что я не шибко хорошо умею этой одежкой пользоваться, ты уже в любом случае заметил, поскольку и тебя, и меня хорошо учили всякие важные мелочи фиксировать. Потому объясняю: не привык еще, только вторые сутки в ней ходим. Это первое. Теперь второе: ты наверняка хочешь спросить, где остальные. И почему мы сами фрицев не покрошили. Угадал?

– В целом, – уклончиво ответил Трофимов, помогая фиксировать край повязки специальной булавкой, входящей в состав стандартного армейского ППИ[28]. – Вас ведь десять человек должно быть, считая с пленным. А тут только двоих наблюдаю. И еще двое где-то… ходят.

– Тоже объясню, только немного позже, добро? Ну, вроде все… – оглядев наложенную повязку, контрразведчик внезапно замер, эмоционально докончив. – Да твою же мать, как же я про самое главное забыл-то!

Не обращая внимания на ошарашенного младшего лейтенанта, тем не менее продолжающего внимательно наблюдать за производимыми манипуляциями, он вытащил из кармашка своей «безрукавки» небольшую плоскую коробочку с красным крестом на крышке и приложил к руке девушки. Сверху тут же загорелся тревожно красный прямоугольник, секунд десять спустя изменивший цвет на желтый. Еще примерно через полминуты непонятная лампочка стала зеленой, и Батищев отлепил штуковину от девичьего предплечья. На покрытой разводами начинающей подсыхать крови коже осталось несколько крохотных алых точек, словно бы оставленных иголками медицинских шприцев – хотя, понятно, откуда взяться этим самым шприцам в такой крохотной коробке?!